«Коммерческая тайна» вокруг покупки Сбербанка Казахстан. За чей счет банкет и кому это нужно?

Бывший дочерний банк российского Сбера в Казахстане хотят переименовать в «Береке банк». Слово «береке», что в переводе с казахского означает «изобилие», появится в названии финансового института после ребрендинга, который намерен провести новый владелец — холдинг «Байтерек», закрывший 1 сентября сделку по приобретению банка.

«Хорошее казахское слово [береке] — все мы его друг другу желаем», — сказал председатель правления «Байтерека» Канат Шарплапаев в интервью автору telegram-канала Shishkin_like Дмитрию Шишкину.

Пожелание изобилия — это, конечно, замечательно. Но в какую сумму это «изобилие» обошлось казахстанским налогоплательщикам — тайна за семью печатями. Стоимость сделки по покупке банка, материнская компания которого попала в санкционный список после вторжения России в Украину, нигде не указывается. В экспертной среде задаются вопросом: нужно ли вообще было покупать банк, тем более за счет государства (единственным акционером «Байтерека» выступает правительство)?

ПОЛИТИЧЕСКОЕ РЕШЕНИЕ?

Говоря о сделке вокруг «дочки» Сбера, председатель Агентства по регулированию и развитию финансового рынка Казахстана Мадина Абылкасымова сообщила в начале сентября, что основная причина продажи банка — в «истечении срока генеральной лицензии», упомянув то, что «12 октября банк включается в так называемый список SDN, который ограничивает операции, которые может осуществлять банк». Для того чтобы исключить казахстанский Сбербанк из этого списка, и была, по ее словам, осуществлена продажа.

Список SDN, о котором сказала Абылкасымова, — это санкционный список Управления по контролю за иностранными активами министерства финансов США, в который вносятся люди и организации, с которыми запрещено вести бизнес. Сбербанк, как и другие российские банки, попал под санкции после начала военного вторжения России в Украину.

Эта схема ухода от санкций, в принципе, работает: в апреле казахстанский Банк ЦентрКредит купил казахстанскую «дочку» российского Альфа-Банка, которая вместе со своей материнской компанией попала в санкционный список, и в итоге добился того, что Минфин США в июле снял санкции.

В Сбере объясняют продажу «текущей геополитической обстановкой» и «интересами клиентов банка».

Генеральный директор DAMU Capital Management экономист Мурат Кастаев считает, что можно было бы и не использовать государственные деньги: на перенос счетов в другие банки и снятие вкладов было достаточно времени.

— Я считаю сделку скорее политической, потому что она была бы полезной в конце весны, когда государство могло опасаться, что обанкротится второй по величине банк, и это могло спровоцировать панику среди бизнеса и населения, это обрушило бы и другие наши казахстанские банки. Но благодаря поддержке материнской структуры Сбербанка, банк устоял — терял депозиты, терял клиентов, пришлось продать часть ссудного портфеля, но не обанкротился, и, соответственно, у государства, населения и бизнеса было достаточно времени, чтобы спокойно забрать свои депозиты, перевести счета в другие банки. Наиболее привлекательные части ссудного портфеля были проданы Сбербанком, и поэтому к концу лета банкротство Сбербанка уже не принесло бы такого серьезного ущерба для банковской системы.

К выводу, что решение о покупке Сбербанка Казахстан больше политическое, приходят многие эксперты — учитывая то, что перед тем, как его приобрел «Байтерек», лучшая часть портфеля была выкуплена Народным банком Казахстана (69,6 процента банка принадлежит компании «АЛМЭКС», контролируемой Тимуром и Динарой Кулибаевыми, зятем и дочерью бывшего президента Нурсултана Назарбаева).

«В Народный банк переведен остаток задолженности по займам физических лиц, и стоит отметить, что это качественный портфель, без просрочек и проблемных кредитов», — говорила в апреле председатель правления Народного банка Умут Шаяхметова.

— Я допускаю, что это было частью какой-то политической сделки между Россией и Казахстаном, были какие-то договоренности с высшим руководством — не дать банкротиться Сбербанку. Это всего лишь догадки, но такой прям необходимости в покупке банка и спасении за государственный счет, я считаю, не было, — говорит Мурат Кастаев. — Покупать остатки, которые по сути никому не пригодились на рынке, покупать за государственный счет, я считаю, что не было необходимости. Возможно, была бы необходимость, если бы стоимость приобретения была очень низкой, даже символической.

В самом «Байтереке» на вопрос Азаттыка о выгоде, которую получило население Казахстана от приобретения дочернего банка Сбера, отвечают: будут выполняться обязательства перед клиентами.

«Сделка позволит возобновить в полном объёме активные операции, привлечение депозитов и проведение платежей, а также продолжить развитие продуктов и услуг для населения и бизнеса. Цель Холдинга "Байтерек" в указанном банке обеспечивать его бесперебойную работу и создавать благоприятные условия для развития и совершенствования банковских услуг как для действующих, так и новых клиентов банка, продолжить выполнять все обязательства перед клиентами».

КОММЕРЧЕСКАЯ ТАЙНА

Так или иначе, банк можно было бы купить — даже с учетом того, что лучшую часть портфеля отдали Народному, — если бы цена была «символической»: вспоминается то, как в 2017 году Народный банк купил акции «Казкома» за один тенге (при условии, что покупатель докапитализирует «Казком» на 185 миллиардов тенге).

Правительственный холдинг раскрывать стоимость не хочет.

«Сделка совершена на взаимно приемлемых финансовых условиях и получила все необходимые одобрения. Сумма сделки составляет коммерческую тайну. В связи с чем, согласно пункту 1 статьи 126 Гражданского кодекса РК гражданским законодательством защищается информация, составляющая коммерческую тайну в случае, когда информация имеет действительную или потенциальную коммерческую ценность в силу неизвестности ее третьим лицам, к ней нет свободного доступа на законном основании, и обладатель информации принимает меры к охране ее конфиденциальности», — сообщает «Байтерек» в ответе на запрос Азаттыка.

Финансовые показатели Сбербанка Казахстан после введения санкций существенно ухудшились.

*Цифры во втором и третьем столбцах — в млн тенге

Мурат Кастаев считает, что правительство не хочет раскрывать стоимость сделки, потому что, вероятно, переплатило.

— Когда сделка совершается между частными структурами, то можно сослаться на коммерческую тайну, а здесь, когда покупателем выступает государственный институт, я считаю, что в принципе не может быть такого понятия, потому что это наши с вами деньги и нам с вами интересно, сколько государство потратило на эту сделку. Когда государство скрывает такую информацию, я боюсь, что есть вероятность, что переплатили за Сбербанк. И, соответственно, не раскроют точную сумму, чтобы не вызывать резонанса и общественного негатива, потому что, если сделка была бы выгодной, государству нечего было бы скрывать.

Экономист, проведя собственные вычисления, оценил банк в 50–80 миллиардов тенге.

В экспертных кругах расценивают покупку «дочки» Сбера как очередное спасение, проведенное вопреки обещанию властей больше не поддерживать частные банки. В «послании народу» в 2021 году президент Касым-Жомарт Токаев заявлял: «Мы приняли решение — государство не должно помогать банкирам». Заявление прозвучало после серии «спасательных операций», когда коммерческим банкам предоставляли помощь за счет бюджетных средств, трансфертов из Нацфонда. На эти цели были направлены миллиарды долларов, официально траты назывались «оздоровлением банковского сектора».

УСТОЙЧИВОСТЬ ИЛИ НЕКОНКУРЕНТОСПОСОБНОСТЬ?

В июне Европейский банк реконструкции и развития выразил заинтересованность в том, чтобы приобрести долю в Сбербанке Казахстан и докапитализировать — профинансировать на кредитных условиях, — если возникнет такая необходимость.

Однако, по словам Мадины Абылкасымовой, Сбербанк Казахстан не нуждается в докапитализации, так как он «устойчивый, платежеспособный» и у него «высокое качество ссудного портфеля».

Между тем по важным показателям Сбербанк значительно просел — убыток в начале августе превысил 221 миллиард тенге. Активы с февраля по состоянию на 31 августа сократились почти в два раза, до 2,6 триллиона тенге, ссудный портфель с 2,6 до 1,2 триллиона.

Экономист Мурат Кастаев не согласен с хвалебными одами в адрес Сбербанка Казахстан с правительственных трибун.

— Если бы этот банк был бы привлекательным активом, на него нашелся бы покупатель, возможно, и среди казахстанских структур. Допустим, Альфа-Банк — это был небольшой банк, но качественный, привлекательный, и он был быстро и без проблем куплен и присоединен, — комментирует Кастаев.

Эксперт допускает также, что покупка была вынужденным решением.

— Для нас это ущерб в виде траты государственных денег, но опять-таки мы не видим всей картины: возможно, это часть каких-то политических договоренностей и государство, возможно, знает, что оно делает, и, соответственно, эти затраты могут быть меньше, чем потенциальный ущерб, если бы Казахстан не согласился на эти сделки. Условно, не купили Сбербанк — в Новороссийске опять сломался терминал [Каспийского трубопроводного консорциума], и в итоге государство от потерь экспорта нефти потеряло гораздо больше, чем потратило на Сбербанк. Если вопрос так стоял, тогда, возможно, у государства не было другого выхода.

До покупки дочерней структуры Сбера казахстанской стороной Минфин США, наложивший санкции на российские банки, выпустил по просьбе Нур-Султана специальную лицензию, чтобы продлить срок завершения сделки, — так, в санкционный список дочерний банк должен был попасть в июле, в итоге время отсрочили до октября. Как рассказывал в интервью «Форбс» глава Банка ЦентрКредит, чтобы решить этот вопрос представители Агентства по регулированию и развитию финансового рынка летали в Вашингтон, в том числе и Мадина Абылкасымова, которая «разъясняла OFAC, что мы можем провести эту сделку и заплатить соответствующие деньги акционерам головного Альфа-Банка». В итоге Альфа-Банк убрали из санкционных списков, после того был проведен ребрендинг — банку поменяли в том числе и название, — а после снятия санкций он прекратил деятельность.

Во сколько Банку ЦентрКредит обошлась покупка «дочки» Альфа-Банка, официально не сообщалось. Этот момент вполне можно объяснить коммерческой тайной, в отличие от покупки «дочки» Сбера. Но информация о сумме сделки по Альфа-Банку всё же появлялась в СМИ: в августе российское издание, ссылаясь на «знакомый с деталями» источник, сообщало, что за Альфа-Банк казахстанский покупатель заплатил «примерно 100 миллионов долларов США». Позже Альфа-Банк, переименованный в Eco Center Bank, выплатил Банку ЦентрКредит дивиденды на 50 миллиардов тенге (около 106 миллионов долларов). Бывшая «дочка» российского банка сейчас показывает положительную прибыль (33,6 миллиарда на начало августа), несмотря на сокращение размера активов с февраля в пять раз и рост доли проблемных кредитов с 5 до 16,6 процента.

Новостей вокруг казахстанского ВТБ, «дочки» еще одного российского подсанкционного банка, нет. Вклады населения и юридических лиц в ВТБ, по данным Нацбанка Казахстана, составляют около 142 миллиардов тенге, убыток на начало августа — почти 36 миллиардов.